Это так... странно. Я смотрю в глаза матери и не понимаю, откуда в них столько ненависти, злобы и отвращения. Я слушаю ее слова, но смысл не доходит. То есть, я думаю, что не доходит, но все понимаю. Она говорит, что скоро я начну колоться. Что, возможно, я сопьюсь. Не говорит - кричит. И здесь не отчаяние от чрезмерной заботы, а только ненависть. Кричит мне, что я бесполезный, слабый, безвольный, что я никто и звать меня никак. Что я пустое место. Что я мелочь и тварь. Что я ничего в этой жизни не сделал и не знаю ее настоящего горького вкуса. Что у меня никогда ничего не выйдет. Я молчу и смотрю ей в глаза. Отвечать не хочется. Ее это злит еще больше - это мое молчание и полное безразличие, поэтому она заносит руку для удара. Я слышу звонкий его звук, будто бы вдали, и боль приходит не сразу. Через несколько секунд я чувствую, как горит щека. Чувствую кожей такое яростное прикосновение родных пальцев. Что-то говорю тихо, набрасываю пальто и улыбаюсь ей, потому что люблю больше всего на свете. Затем ухожу.
На улице мелкий снег и ветер, но мне все еще горячо и щека все еще горит. А она, родная, прилипла к окну и смотрит оттуда, сверху, как я сворачиваю за угол. Смотрит, а в глазах - ненависть, злоба, отвращение. За что, мама? Я ведь так тебя люблю.
Но это, думаю, вопрос без ответа.