Сегодня мне снился конец света. Правда все (ну, почти) остались живы.

Выхожу я значит на улицу из такого большого стеклянного здания. Поднимаю взгляд на небо: мать честная, там три солнца! Приглядываюсь - нет, солнце одно, а рядом с ним планеты. Заглядываю дальше - еще планеты! Тут до меня дошло, что это парад планет, так как они начали выстраиваться друг за другом. Выстроились. И как ебанут по нашей Земле каким-то странным серо да так, что все сносить стало. Я успел пригнуться и ничего не почувствовал.

Очнулся в каком-то странном мире похожем на наш, но не наш. Сложно объяснить, но все там было достаточно странно.

Парад планет это реально охуенчик. Мне б так жить.

---

Чужие руки - это путы. Будут ли они желанные - не расскажет не один провидец, а судьба лишь лукаво промолчит. Эти ладони, сотканные из иной кожи и расцветающие яркостью прикосновений, не пройдут бесследно. Они оставят свой след. Его вряд ли смоют дожди, унесут ветра или изменят годы. Те следы остаются не на коже - те следы остаются на более чувствительной, но незримой материи. Чужие руки - это розы, чьи алые бутоны разольются то ли ярким восходом победы, то ли алым кровавом зари. Их шипы не смогут никого уберечь от боли, но защитят от иных. Розы, что единолично смогут причинять и боль, и наслаждение, и радость, присвоив себе всю монополию на чувства. Но монополия на чувства - сущая малость, хоть и весьма уязвимая. А ведь этим не ограничатся чужие руки. Им нужно все. И вот уже тело в их власти, а может даже и разум. Это не больно - это просто страшно. Страшно принадлежать единому человеку, страшно ошибиться, страшно беззастенчиво лгать, страшно... Безумно глупо и совершенно по-детски, но все равно страшно.

Я заново влюбился в это все, пока перечитывал. Маленькая моя, ты такая все-таки умница.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Пришла в голову такая вот шальная мысль - а не освободить бы все роли, на которые я так вальяжно уселся своей худосочной задницей? Своего интернета у меня не будет еще очень долго, а совесть не позволяет сидеть на вашей, дорогие мои соигроки, шее свесив ноги. Сам прекращать не хочу, но еще больше не хочу быть обузой.

---

Дома мне в лицо, напрямую заявляют: "Мы хотим тебя сломать". Искусственная, неживая, не жизненная фраза, но я помню ее и знаю, что мой слух меня не обманул. От этого как-то грустно - я чувствую только усталость и нежелание терпеть. Я терпел долго - нельзя измерить в днях, неделях, только в годах. И когда я только-только начал привыкать к комфорту, к теплу, к людям, когда я перестал кусать руки, которые кормят, меня снова, как и раньше, больно пнули под зад. Но привычка странная штука и теперь я лижу руки, которые меня бьют и продолжаю терпеть.
Впрочем, я не подчиняюсь. Это раздражает их больше всего. Моя свободолюбивая звериная натура и слова-то такого не знает - все, что я делаю, я делаю исключительно по собственной воле, даже если я делаю это ради кого-то. Живу исключительно собой, своими желаниями, своим сердцем, реже - головой. Все больше инстинктивно, нежели как-то еще, поэтому я постоянно совершаю ошибки и глупости, но ни за что не опускаю головы.
Эти люди называют меня злой собакой. Из-за нахального взгляда, под которым прячется страх быть раздавленным, из-за гордо вздернутого подбородка, который дрожит, из-за судорожно сжатых кулаков. Но ведь мы все чего-то боимся и я боюсь, но скрываю этот страх за гордостью, непокорностью и гонором. В этом есть какой-то детский протест, но мне всего семнадцать, я и есть ребенок.
Не подчиняться, не позволять собой управлять - мантра. И каждому, кто усомниться в моих силах я собственноручно откручу его пустую голову.

---

Я жив, не хороните меня раньше времени.

---

Исчерпал себя.

---

А еще недавно мне снился сначала Хитсу с обезумевшим Толстым, а потом почему-то тайчо. Тайчо болел, но много улыбался и мне было как-то грустно от того, что я не могу ему ничем помочь.

Надо завязывать с алкоголем.

---

Дома никого кроме меня, в доме нет денег и в доме нет сигарет, а я хочу курить. Я безумно хочу курить, настолько сильно, что готов сожрать собственный язык. У меня даже водки в бутылке осталось на донышке - так все грустно.

Сделаем-с музыку погромче, откроем окна на балконе и будем веселиться.

---

Я наконец-таки открыл гребаный ящик Пандоры и теперь вовсю наслаждаюсь.

Ощущения странные, но так и надо.

И правда ведь сложно вместо привычного "я" и чуть менее привычного "ты" начать говорить совсем уж непривычное "мы". Еще сложнее - чувствовать это "мы". Но я как-нибудь постараюсь и ты тоже уж постарайся, мудила.

Спина стала чуть более, чем полностью черной. Охренеть, это даже круче любого самого шоколадного загара.

---

А еще я снова похудел. Ненавижу худеть, хочу нагнать весу, а с ним и мышцу, а то сам по себе мелкий, щуплый и совсем-совсем слабый.
Частенько думаю о том, что с удовольствием отдал бы свою внешность кому-нибудь, кому она нужна. Отдал бы худое тело и смазливую мордашку той девушке, которой это действительно нужно. Которая бы за этим ухаживала. Потому что я просто-напросто угроблю то, что подарено мне природой.
Ведь я не принимаю и не нуждаюсь.
Я бы лучше был огромный, с кривыми зубами и пудовыми кулачищами, с маленькими глазами и массивным подбородком, с короткими ногами и широкими плечами, чем тем, что я есть. Мне внешность совершенно до фонаря, мне главное чтоб побольше, посильнее и пострашнее.
Хорошо было бы с кем-нибудь вот так махнуться, но, к сожалению, это невозможно. Остается только поменьше смотреть на себя в зеркало, чтобы лишний раз не испытывать такое отвращение к этой наивной девичьей мордашке и узким плечам, которые я там вижу.

---

На спине расцвело с десяток прекрасных, сочнейших синяков, каких у меня не было уже давно. Странно, ведь изначально я заметил только один.

Но теперь я знаю - железная бляшка ремня это, матьиго, больно и с последствиями. Кто виноват? Никто не виноват, даже я не виноват.

С воскресенья у нас внезапные каникулы, в связи с которыми у меня будет овердохуя времени. Ребята, вытаскивайте задницы на солнышко, будем греться вместе. И мне радость, и вам тепло.

Я, есличо, предложил, остальное за кем угодно, но не за мной.

---

Я не один.

---

А еще начинаешь понимать такую простую штуку - никто, если не ты. Кто, если не я? Никто. Прятаться на задних рядах, это явно не мой выбор - пора лезть на сцену. Не то, чтобы я любил быть в центре внимания, просто сейчас нет другого выбора. Пора уже начинать жрать, иначе сожрут меня.

Ведь ну кто, если не я?)

---

Дурацкое ощущение, когда вот вроде ты есть - весь такой улыбчивый, огромный, добрый и открытый, но нахуй ты никому не сдался. Хоть таким, хоть злым и агрессивным.

Противное чувство. Ты есть, но тебя никому не надо.

---

Дома, да, невозможно находиться.
Комната, в которой я живу, лишена звуков. Начисто. Там абсолютно пусто и воздух затхлый, горький и не становится свежее, даже если открыть окно. Я захожу туда, бросаю сумку в угол и сажусь на кровать - ни одного звука. Пытаюсь говорить сам с собой - тот же результат. Создается ощущение, будто бы я нахожусь в полном вакууме - гнетущая, бесконечная тишина, практически полное отсутствие вещей и тоска, которой пропитался воздух. Будто бы это не комната, в которой я провел столько лет, а тюремная камера, клетка, на которую наложено какое-то гребаное заклятие безмолвия.
В других комнатах чуть лучше, но меня не покидает ощущение одиночества и пустоты внутри. Будто бы эта тишина и эти белые стены высосали из меня душу напрочь.
Сижу на кровати, сжавшись в комок, курю, стряхиваю пепел в цветочный горшок и говорю сам с собой, а слова не успевают стать звуком и просто тают в густом, затхлом воздухе. Так день за днем и этим дням уже перестаешь находить счет. Это день сурка, не иначе.
Я не могу описать словами то, что со мной происходит. Я не могу описать словами эту комнату, которая обвила меня словно кокон и тянет, тянет, еще оставшуюся в теле жизнь. Я не могу описать словами бурю, которая бушует у меня в душе и которую я так упорно гашу. Я все чего-то не могу, но это что-то просит выхода.
Поэтому вот так. Жизнь идет.

---

Вы тут не заскучали без меня, а, ребятки?
Машины с сетью у меня не будет... до получения аттестата. Это, дай Б-г, середина июня. Из дома меня тут выгоняли и удачно выгнали (ну, я особливо не сопротивлялся, мне не впервой). Впрочем, я даже рад был - находиться в вакууме абсолютно пустой комнаты просто невозможно.
Снова влез в спортивный, напялил самую огромную и мятую футболку, чем рад безмерно - в кои-то веки одежда привычно удобна.
У меня все хорошо, ас южал, потому что сдаваться, кажется, я не умею вовсе. Поною, да и снова в путь.

И вы все, вы тоже держитесь. Я с вами и вы со мной. Как сказал один хороший человек: "Если ты один, это не значит, что ты одинок. Помни об этом и тогда пустота перестанет быть пустотой". Помните и верьте, а я, если смогу, помогу.)

---

Я в норме. Я отлично. Все на мази.

Лапы расцарапанные, правда, болят, но это такая мелочь по сравнению со всем тем, что в нашем царстве-государстве творится, что ее я переживу точно. Никто не унывает, вы чего? Вперед и только вперед! Aut vincre, aut mori, как я частенько говорю.

---

Когда меня обвинили в том, что я принимаю наркотики я несколько опешил. Когда мне в очередной раз ткнули в то, какой я мудак, я расслабился.
Каждый вечер я хочу уснуть и не проснуться. Каждое утро уходя из дома я не хочу туда возвращаться. Но я просыпаюсь. Но я возвращаюсь.
В безумном стремлении выжить я терплю все камни, что в меня бросают. Я так устал, но путь еще настолько долог...
Не хочу жаловаться, просто скажу, что все смогу. Я не могу быть слабым, потому что обещал тем, кто мне дорог быть сильным. Я не могу быть слабым, потому, что сам всегда заставляю всех вокруг держаться и не опускать лап. Я обязан. Я должен.
Я смогу.

Когда вы сказали про посты я уже ушел. Тайчо, Куросаки, простите. В следующий раз, как будет время, сейчас я уже убегаю.

---

Пока я у Тори тусуюсь... Посты нигде никому не должен?