Here I am, a sinner. And I confess my sin.
По количеству сигарет в пепельнице можно определить, сколько раз за день я думал. Вернее, задумывался.
Раньше я очень стыдился себя и того, что я есть. Своей жизни, своего характера, своих привычек. Скрывал это все, врал - потом было жутко стыдно, но говорить правду не было сил и смелости. Потом то ли вырос, то ли окончательно переметнулся в похуисты и положил на это дело. Перестал как-то выкручиваться, а просто говорил как есть - и мне полегчало. Люди, совершенно внезапно, с охотой принимали меня таким, какой есть - с матами-перематами, занесенным для удара кулаком и совершенно отвратительным поведением в целом. А мнение посторонних меня просто-напросто перестало интересовать и я начал вести себя так, как мне хочется. Не сказал бы, что полная свобода действий удобна всегда, если речь идет о создании впечатления, например, но я уже привык делать только так и то, что мне удобно. Поэтому - я снова кладу толстый и волосатый и продолжаю позиционировать и вести себя как последний мудак.
Мне уютно и комфортно, а остальное - нахуй.
Раньше я очень стыдился себя и того, что я есть. Своей жизни, своего характера, своих привычек. Скрывал это все, врал - потом было жутко стыдно, но говорить правду не было сил и смелости. Потом то ли вырос, то ли окончательно переметнулся в похуисты и положил на это дело. Перестал как-то выкручиваться, а просто говорил как есть - и мне полегчало. Люди, совершенно внезапно, с охотой принимали меня таким, какой есть - с матами-перематами, занесенным для удара кулаком и совершенно отвратительным поведением в целом. А мнение посторонних меня просто-напросто перестало интересовать и я начал вести себя так, как мне хочется. Не сказал бы, что полная свобода действий удобна всегда, если речь идет о создании впечатления, например, но я уже привык делать только так и то, что мне удобно. Поэтому - я снова кладу толстый и волосатый и продолжаю позиционировать и вести себя как последний мудак.
Мне уютно и комфортно, а остальное - нахуй.